О терминах. Экономика глазами А. Смита, ч. 1.

Если, например, я скажу: «Этот поезд прибывает в 7 часов», то я имею в виду примерно следующее: «Нахождение маленькой стрелки моих часов и прибытие поезда будут одновременными событиями».

Наш эпиграф взят не из детской книги, с такого определения началась общая теория относительности, а, может быть, и общая теория поля. Эти замечательные слова были написаны Альбертом Эйнштейном во вполне научной статье «К электродинамике движущихся тел». Пройдут годы, пока автор окончательно сформулирует свои принципы и потрясёт все основы физики, остававшиеся неизменными столетиями.

Если вам кажется излишним разговор о том, что все и так понимают, а именно так относился к понятию времени великий Ньютон, то могу вас заверить, что именно там находится весь корень ваших обычных ежедневных бытовых и мировоззренческих проблем. Искусство вести сложные дискуссии, путая слова и понятия, относится к той части мироздания, которая «желая зла, вечно делает добро». Вот только добро эта часть творит большей части в области искусства, выступая для своих адептов источником вдохновения, а во всех остальных остаётся источником зла.

Я хочу попробовать вернуть к жизни определение «экономики». И давайте сначала для этого обратимся к нашим столпам, исторически признанным авторитетам. Ведь именно они формируют нам сегодня меню и расходы на текущий день, именно их усилиями мы имеем то, что мы имеем. Само определение науки даёт нам понимание наших целей познания, так как чётко определяет объект исследования. Должно чётко определять.

Начнём мы, конечно, с Адама Смита, потому что именно он задал направление, из которого вышли все школы и направления современной экономической мысли. Он так поражает умы, что ещё 25 лет назад восторженный молодой неофит пытался на основе его размышлений построить экономическую систему огромной страны для прыжка в будущее. Работа и впрямь была революционной, но для своего времени, а время это датируется концом восемнадцатого века. Ну то есть по логике нашего пухлощёкого обожателя старины ракеты нам для этого прыжка надо было бы строить на понимании естественных наук на уровне Ломоносова. Однако оставим упражнения в сарказме и обратимся к первоисточнику. Ведь если он основа, то самый важный результат этого труда для сегодняшнего дня это как раз база, в том числе и терминологическая. В конце концов, законы Ньютона, открытые на сто лет раньше, отлично дожили и до наших дней. Хотя вот как раз формулировки поменялись в силу того, что понимание вопроса даже великим Ньютоном находилось на вполне примитивном уровне.

Итак, мы открываем «Исследование о природе и причинах богатства народов». В общем-то, начинать критиковать можно с самого названия работы, поскольку богатство и бедность это пока для нас абсолютно умозрительные величины, которые определяются относительно. Но, может быть, автор как раз и задаёт тут шкалу для такого сравнения? Итак, в основополагающем труде экономической теории современности слово экономика употребляется… ни разу. То есть становится понятно, что определения этого слова мы у Адама Смита получить не можем. Но не будем придираться и рассмотрим этот вопрос чуть шире. Ведь Смит использовал другой термин, который ошибочно принято смешивать с нашим искомым. Это замечательное словосочетание политическая экономия. Чем же оно так замечательно?

Я приведу пример. В современных исследованиях есть такая область, которую называют коротко биофизика. Наука как наука, а термин не вызывает отторжения даже у специалистов, занятых исследованиями в этой сфере. Но даже в зачётке у студентов название этого предмета пишут полностью, а именно – биофизическая химия. Стоп, но это означает, что это уже даже не физика, а совсем химия. И изучает эта наука очень ограниченную часть взаимодействий, связанных с физическими характеристиками химических реакций в живых организмах. Вам не нужно вникать в суть предмета исследования биофизики. Достаточно понять две вещи – это узкий и предельно специализированный предмет, который относится к другой отрасли науки.

Но, может быть, хотя бы этому термину Смит дал определение? Это легко проверить, современные методы обработки текстов доступны любому школьнику. Слов с корнем эконом в тексте 42, из них употребляются в словосочетании с прилагательным политический не больше половины. Давайте рассмотрим эти использования. Для этого уберём все случаи, касающиеся названий и топологии, ну то есть определяющих отношение какого-то другого понятия к самому себе.

«Главная задача политической экономии каждой страны состоит в увеличении ее богатства и могущества; поэтому она не должна давать преимуществ или оказывать особое поощрение внешней торговле предметами потребления предпочтительно перед внутренней торговлей или же транзитной торговле предпочтительно перед той и другой», - говорит нам Смит. Это первое внятное использование термина, которое не слишком проясняет его значение, но определяет главную задачу, как её видит автор. Как-то странно видеть такую задачу, если принять во внимание всё направление усилий современных мировых экономических центров на снятие барьеров в международной торговле. Нет, у нас есть пример такого мирового лидера (одного из), который и к власти-то пришёл на подобных лозунгах, но он – пария. Его имя принято произносить лишь с критическими и уничижительными интонациями. Но нам и это не важно. Замечательно другое – как с первого же определения мы, не прояснив для себя сути понятия экономика, сразу переходим к обсуждению политики. Собственно от экономики тут осталось всего два слова – богатство и могущество. Но слова эти эмоциональные, относительные и трудно определяемые. Мы простим Смиту такую слабость. Отчасти из-за того, что изучение его наследия без эмоций нам и самим удаётся с трудом. Отчасти из-за того, что научным его подход назвать не получится даже у его адептов, если они попробуют применить к его размышлениям соответствующие критерии. Публицист, журналист, популяризатор – такие определения куда ближе к истине. Но вернёмся к тексту, там ещё много открытий.

«Политическая экономия, рассматриваемая как отрасль знания, необходимая государственному деятелю или законодателю, ставит себе две различные задачи: во-первых, обеспечить народу обильный доход или средства существования, а точнее, обеспечить ему возможность добывать себе их; во-вторых, доставлять государству или обществу доход, достаточный для общественных потребностей. Она ставит себе целью обогащение как народа, так и государя». То есть помимо главной задачи политической экономии, есть ещё две. Итого, три полноценные задачи (прямо как у Маккинзи, их консультанты любят три цели, три причины, три следствия). Итак, второй задачей у нас было появляется обильный доход народа, но тут же следует оговорка про возможность его добывать. Как мне кажется, возможность добычи дохода называется экономической политикой куда больше, чем политической экономией. Ведь, по сути, все доступные способы обеспечения населения продуктами собственной жизнедеятельности определяются политической системой, описывающей правила экономической системы, включая методику распределения этого общественного продукта. То есть к этому моменту Смит не даёт нам понимания собственного представления об объекте исследования, но уже чётко определяет, что его задачей является определение унифицированных правил. Может быть, третья задача немного прояснит нам направление его мысли? И она проясняет. Задача эта состоит в том, чтобы с помощью этих правил ввести некий эгрегор, который и определит для народа не только степень обогащения, но и достаточность уровня потребностей. И сделает это за счёт активного участия в распределении этой самой добычи средств существования. То есть, нет ещё сущностного определения объекта, но уже есть постулирование высшего права на него. Но если есть часть права на средства существования, то есть и право на само существование. Ведь средства для это предназначены, не так ли? Мы ещё неясно представляем себе, что именно мы изучаем, но уже определено, в чьих интересах. И это тоже опять политика.

Следующее упоминание термина является совсем уж жульническим. Не определив сути предмета, он начинает его дробить. «Различный характер развития благосостояния в разные периоды и у разных народов породил две неодинаковые системы политической экономии по вопросу о способах обогащения народа. Одна может быть названа коммерческой, а другая — системой земледелия». Более того, у него уже существует не просто область знания, а системное знание в этой области, хотя мы только что убедились, что пока он просто расставлял флажки для её применения. Это подмена понятий, мы не можем разделять неопределённое. Это разделение может быть неопределённым, но границы и суть объекта, подвергающегося разделению, при этом должны быть чётко определены. Автор, очевидно, начинает уходить от общего к частному, не справившись с единым представлением о предмете изучения.

И следующее использование термина даёт нам подтверждение этой догадки. Не решившись опуститься самостоятельно, он использует для этого цитату Локка. И вот теперь мы получаем новую «главную задачу экономики». «Золото и серебро представляют собой самую устойчивую и существенную часть движимого богатства нации, и потому умножение этих металлов должно быть, как он думает, главной задачей ее политической экономии». То есть мы сразу переходим к монетарной политике, минуя все условности. Далее следуют пространные рассуждения о торговле, ссудном проценте и преимуществе денег перед товаром в смысле оборачиваемости. Ни слова о том, откуда эти товары возьмутся, а напротив – утверждения, что товаров всегда будет достаточно, были бы деньги. Неудивительно, что следующий раз термин возникает в буквально программном заявлении – «Заглавие книги Мэна — "Богатство Англии во внешней торговле" — стало основным положением политической экономии не только в Англии, но и во всех других торговых странах. Внутренняя, или отечественная, торговля — главнейший вид торговли, в которой капитал данной величины приносит наибольший доход и дает максимальное занятие населению страны, — признавалась лишь вспомогательной по отношению к внешней торговле». То есть получается, что основной целью государств и народов становится международная торговля, поскольку приносит то самое богатство в золотом эквиваленте, про которое он беспрестанно говорит.

Золотое ночное судно в наше время доступно не только государям, его может опробовать любой постоялец, который в состоянии оплатить номер где-нибудь в Дубае или других подобных экзотических местах, но вряд ли кто-то мне докажет, что удовольствие от его использования превышает таковое от его фаянсового собрата. Но как выходит Смит из этого положения? С лёгкостью необыкновенной. «Было бы слишком смешно доказывать серьезно, что богатство заключается отнюдь не в деньгах и не в золоте и серебре, а в том, что покупается на деньги, и что оно ценится только ради этой способности покупать». Вам может показаться, что он абсолютно прав, а я придираюсь. Но сравните эту цитату с другой. «Я не даю определений времени, месту или движению, поскольку это и так всем хорошо известно». Это сказал гений, Исаак Ньютон. И сделал он это не походя, а в самом фундаментальном своём труде «Математические начала натуральной философии». Через 220 лет в этой очевидности усомнится полунищий сотрудник журнала Альберт Эйнштейн.

Но вернёмся к Адаму нашему Смиту. Продираясь сквозь примитивные рассуждения о денежном обращении, мы доходим до следующего использования искомого термина. «Главной задачей политической экономии неизбежно сделалось уменьшение, елико возможно, ввоза иностранных товаров для внутреннего потребления и увеличение по возможности вывоза продуктов отечественной промышленности». Если бы у меня был руководитель, который так ставит задачи и расставляет приоритеты, я бы с ума уже сошёл. У нас опять главная задача. И задача эта опять не имеет отношения к предмету исследования, а является лозунгом для торговой политики в целях получения положительного торгового баланса. Единственное, что радует, наконец-то хотя бы поверхностно упомянуты промышленность и товары. Однако это ничего не означает, потому что разговор продолжается именно о деньгах. Эта формулировка лишь раскрывает основную мысль автора – «Поскольку, таким образом, утвердились два основных положения, что богатство состоит из золота и серебра и что эти металлы могут притекать в страну, не обладающую рудниками, только в результате благоприятного торгового баланса или посредством вывоза на большую сумму, чем страна ввозит».

Далее в тексте идут небезынтересные, но не совсем подходящие нам в исследуемом вопросе рассуждения о колониях, и на этом изучение коммерческой политической экономии заканчивается.

Как мы видим, автор пока ни на йоту не сдвинулся в сторону определения предмета изучения, зато заложил основы политической системы, направленной на перераспределение части средств существования народа в пользу государства и государя. Попробуем найти более относящиеся к вопросу определения в его дальнейшем изложении. Должно же быть в этих рассуждениях что-то, что подверглось потом критике или развитию, а этого было достаточно у самых разных экономистов прошлого и настоящего.